В непростых реалиях Восточного Средиземноморья, где сталкиваются интересы Турции, Израиля, арабских стран и глобальных игроков, Кипр пытается отстоять свою безопасность и будущее. Об этом мы поговорили с Владимиром Изотовым, ведущим научным сотрудником Института Европы Российской академии наук (Москва). Почему стратегическая многовекторность для Никосии сегодня – не просто выбор, а необходимость и зачем Кипру срочно нужен ребрендинг, чтобы удержать инвесторов и таланты?
Новая роль Кипра в Восточном Средиземноморье
Читайте первую часть интервью по ссылке.
Мы видим, как Кипр становится многовекторным игроком на мировой арене. Насколько успешным является поиск политического и экономического баланса между интересами США, ЕС, Индии, Китая, стран Ближнего Востока?
Для государств, расположенных на перекрестке континентов и цивилизаций такая политика – необходимое условие развития и сохранения безопасности. Кстати, в этой ситуации президент – профессиональный дипломат обеспечивает Кипру конкурентное преимущество. Хороший пример – Индия, отношения с которой сегодня многие страны рассматривают как экономический противовес Китаю. Визит Нарендры Моди на остров в середине июня важен по нескольким причинам. Кипр заявил о себе как о стратегическом партнере Дели в объединенной Европе. Очень полезно, особенно в преддверии председательства в ЕС с 1 января 2026 года. Премьер-министр Индии со своей стороны показал, что рассматривает Кипр как устойчивый институциональный мост в ЕС, точку экономического входа, не затронутую конфликтующими интересами внутри Европы. Остров также рассчитывает стать важным звеном в проекте IMEC (экономический коридор из Мумбаи в Европу, через Аравийский полуостров, Ближний Восток и Средиземноморье).
Мы также видим общий антитурецкий настрой двух стран. Анкара поддержала Пакистан в недавнем конфликте. Индия сделала выводы и начинает влиять на региональный военно-политический баланс. Она решила инвестировать в оборонный сектор Греции.
Военное сотрудничество между двумя странами в последние годы набирает обороты. Вероятно, будут какие-то контракты и с Кипром. Пока это непубличная тема, оставшаяся в кулуарах переговоров в Президентском дворце Никосии.
А как Китай видит Кипр – это точка доступа в Европу или энергетический и финансовый хаб?
Китай использует обе возможности. Но надо понимать, что энергетический и финансовый рынок Кипра находится в наднациональной юрисдикции ЕС. Стратегическое сотрудничество с Китаем – пока открытый вопрос для Европы. Среди 27 стран есть энтузиасты и скептики. Аргументы последних состоят в том, что Китай ведет дела в третьем мире по своим «стандартам качества» – миллиарды юаней приходят в бедные страны, без лишних вопросов о правах человека, экологии и коррупции. Более того, некоторые государства, вошедшие в китайский трансконтинентальный проект «Пояс и путь», успели накопить критически опасные суммы долга, попав в стратегическую зависимость от Пекина. Заинтересованным читателям могу порекомендовать на эту тему свою статью «Шелковая сила» Китая и Кипр – потенциальные перспективы». Даже Италия, третья по объему экономика в Европе, успела вовремя выскользнуть из цепких лап китайского дракона, заявив, что «присоединение к проекту было опасным и импровизированным решением прошлого правительства». Осторожность должна перевешивать инвестиционные эмоции в отношениях с Китаем. И судя по развитию индийского трека, на Кипре это хорошо понимают. Есть еще и такая опасность: активное использование китайцами Кипра как финансового хаба может привести к росту доли теневых капиталов и спровоцировать негативную реакцию и соответствующие меры брюссельской «еврократии» и США, как когда-то с деньгами российских олигархов.
Каковы перспективы региональных энергетических коридоров с участием Ближнего Востока?
Пока ситуация складывается не лучшим образом. Широко разрекламированный проект подводного электрокабеля, Кипр-Израиль-Греция (Great Sea Interconnector) поставлен на паузу. Медиа информируют о проблемах с финансированием, но главная причина – геополитические риски. Турецкие военные корабли уже несколько раз блокировали необходимые для запуска проекта исследования морского дна в спорных территориях. У Турции показательно деструктивная позиция: если страна не задействована в каких-либо энергетических проектах Восточного Средиземноморья – их просто не должно быть.
В целом обострение конфликтов Израиля с Палестиной и Ираном крайне негативно отразилось на перспективах развития СПГ. Сейчас главным пострадавшим стал Египет, претендующий на роль газового хаба. Основания для этого были. Ряд проектов предусматривал транспортировку газа с кипрских и ливанских месторождений на египетские терминалы. Плюс главный козырь Египта – собственное месторождение Зохр, в котором, кстати, доля Роснефти составляет 17,6%. Однако продолжающиеся атаки йеменских хуситов (движение «Ансар Аллах») на коммерческие суда в Красном море спровоцировали дефицит СПГ в египетских терминалах. На этом фоне интерес инвесторов из ЕС и США к развитию транспортно-энергетических проектов в регионе достиг низшей точки со времени открытия месторождений.
Какие риски и вызовы стоят перед Кипром в ближайшие годы? Каковы оптимальные сценарии развития геополитической и экономической стратегии?
Все-таки мы живем в мире с рекордным числом вооруженных конфликтов со времени Второй мировой войны, поэтому в приоритете – безопасность. Внешнюю политику и коллективное сознание государств сегодня определяет Realpolitik (политика, базирующаяся на скорее практических, чем моральных или идеологических соображениях – прим. ред.). А способ заканчивать войны и восстанавливать верховенство права пока не найден, и это – самый больной вопрос нашей цивилизации. К сожалению, ответ на него возможен только в довольно отдаленном будущем.
Продолжится укрепление оборонных региональных альянсов с Грецией и Израилем. По нарастающей будут развиваться отношения с США (база в Мари и поставки современных систем вооружений). Турецкие медиа последние пару лет открыто называют Республику Кипр прокси-силой США в Восточном Средиземноморье. Такое раздражение понятно, но, с другой стороны, сохраняющаяся (хотя и не очень афишируемая) зависимость Турции от США является страховым полисом Кипра.
В экономике более реалистичная стратегия роста связана не с будущими (пока виртуальными) миллиардами от добычи и транспортировки углеводородов. Кипр не должен зависеть от инвестиций международных нефтегазовых гигантов, действовать надо «здесь и сейчас». И в совершенно других сферах. Необходимы реформы, направленные на развитие инновационного сегмента. Мы видим и слышим много ярких лозунгов и уверенной риторики на конференциях, но факты сдерживают оптимизм. Последний аналитический мониторинг Центра предпринимательства Университета Кипра ранжирует страну на седьмое место в ЕС по уровню предпринимательской активности на ранней стадии, но дефицит венчурных инвестиций критически тормозит прогресс. Все больше талантливых киприотов уезжают в Лондон, США, страны ЕС. Чтобы стартапы и серьезные инвесторы заходили на остров, Кипр должен провести основательный ребрендинг на глобальном уровне. Это не только про технологии и эйфорию от всевозможных перспектив AI, но прежде всего, про бюрократию, эффективность госуправления, банковскую систему (тревожные тенденции к олигополии), рациональное и подотчетное финансирование. Сила маленьких стран в большом и сложном мире не в военных маневрах и массовых промышленных производствах, но – в инновациях, развитии креативных индустрий, человеческом капитале.
