23 февраля 2021 года Кипр, с задержкой более чем в год, внедрил в законодательство пятую «антиотмывочную» директиву ЕС 2018/843. Принятие нового закона повышает уровень прозрачности ведения бизнеса в стране и контроля за ним и означает ряд значительных изменений для владельцев бизнес-структур на Кипре.
Исторически и в настоящее время Кипр активно используется в российском международном налоговом структурировании. Основные факторы, влияющие на структуры, – это инициативы с российской стороны, такие как продолжающаяся деофшоризация, ужесточение контроля за правомерностью использования налоговых льгот по налоговому соглашению с Кипром.
Однако Кипр – член Евросоюза и обязан имплементировать и соблюдать и европейское законодательство, которое также серьезным образом влияет на российско-кипрские структуры, но не всегда хорошо известно с российской стороны.
Поговорим об одном из таких факторов налогового планирования – пятой Директиве AML1. Полное наименование приведено в сноске, однако в профессиональной среде пользуются сокращениями 5AMLD (5th Anti-Money Laundering Directive).
Она уже имплементирована Кипром, как и предыдущая, четвертая Директива (4AMLD), вводящая обязанность декларирования бенефициаров компаний. Остается ряд нерешенных вопросов, но в этой части во всех странах ЕС много вопросов оставляется на усмотрение регулятора.
Если говорить о последствиях, то четвертая директива уже существенно изменила ландшафт европейского, и, в частности, кипрского, налогового планирования для восточноевропейских клиентов, зачастую использовавших структуры не столько для налоговой оптимизации, сколько для сохранения конфиденциальности владения активами.
ПОСЛЕДСТВИЯ ЧЕТВЕРТОЙ ДИРЕКТИВЫ AML
Если лет пять назад, заходя в кипрские реестры финансовой отчетности, зачастую в качестве акционеров можно было увидеть секретарские компании, то последние несколько лет они активно заменяются реальными акционерами, и найти бенефициаров структуры, как правило, не составляет труда.
Эта директива вступила в силу в 2017 году. Иногда с задержками, но в целом страны ЕС ввели реестры бенефициаров. Ушли в прошлое такие инструменты, как номинальные акционеры, да и в случае обычного владения европейскими компаниями через трасты, фонды и т. п. в любом случае необходимо стало указывать конечных бенефициаров.
Практически одновременно с этим cтали очевидны не закрытые четвертой директивой вопросы, а именно, связанные с трастами, и, соответственно, возможность фактического обхода ее положений через учреждение трастов и аналогичных структур.
Через год, в 2018 году, вступила в силу следующая, пятая директива, которая закрывала оставшиеся нерешенными вопросы. Помимо обязанности раскрытия учредителей трастов и сходных структур, их бенефициаров и ряда других лиц, 5AMLD решает и ряд других вопросов, например, распространяет действие правил по идентификации бенефициаров не только на обычные финансовые учреждения, но и на операторов виртуальных валют, а также арт-дилеров. Помимо этого, вводится перечень высокорисковых третьих стран2, в отношении сделок с которыми необходимы более жесткие требования по контролю сделок и бенефициаров.
ПОСЛЕДСТВИЯ ПЯТОЙ ДИРЕКТИВЫ AML
Что это значит для кипрской индустрии бухучета, аудита, налогового консалтинга и администрирования компаний? С одной стороны, ничего радикального не произошло, это движение в том же направлении, что было задано 4AMLD: прозрачности и ужесточения контроля.
С другой, берется под контроль такая популярная сфера, как трасты, которые гораздо чаще, чем обычные корпоративные структуры, использовались в качестве инструмента обеспечения конфиденциальности.
Конечно же, очень многое будет зависеть от деталей имплементации этой директивы на Кипре и разъяснений регулятора. Как показывает практика имплементации других директив, например DAC6, регуляторы разных стран могут занимать достаточно разные позиции в отношении интерпретации тех или иных положений.
Не обязательно брать на себя стахановские планы по раскрытию, по сравнению, например, с Германией. С другой стороны, необходимо учитывать цели регулирования, и если кипрская индустрия консалтинга будет искать обходные пути, то закончиться это может так же, как программа «гражданство за инвестиции».
Но это вопросы регулирования индустрии. О чём нужно знать собственникам бизнесов и кипрским консультантам?
СОБСТВЕННИКИ БИЗНЕСОВ
Становятся прозрачными трастовые и аналогичные структуры. Бенефициары, учредители трастов и иные ключевые фигуры данных структур будут раскрываться уполномоченным органам, и эта информация будет доступна банкам, юристам, аудиторам, а также иным лицам, способным продемонстрировать легитимный интерес.
Как отмечалось выше, переход к этой системе может быть не моментальным, поэтапным, но в конце концов Кипр должен будет имплементировать законодательство в соответствии со стандартами ЕС, которые будут требовать достаточно высокую степень прозрачности. Попытки найти «Шангрилу», где эти требования не будут соблюдаться, приведут собственников в руки либо не особенно грамотных специалистов, либо в чистом виде мошенников. Юридически корректным решением может быть миграция таких структур с Кипра и из ЕС, но риски меньшей правовой определенности могут перевесить все выгоды от сохранения конфиденциальности.
ЮРИСТЫ, КОНСУЛЬТАНТЫ, ТРАСТОВЫЕ УПРАВЛЯЮЩИЕ
Поскольку сам инструмент обеспечения конфиденциальности исчезает как возможность, необходимо своевременно информировать клиентов, сообщая им объективную информацию о состоянии дел.
Зачастую клиенты не знают, какой объем информации о них доступен публично, и иногда открывают для себя неприятные сюрпризы. Нужно ли говорить, что в этом случае отношения с провайдером заканчиваются печально.
Очевидно, что некоторое количество клиентов, выбиравших Кипр только из-за непрозрачности трастов, будет вынуждено уйти. С другой стороны, как правило, такие клиенты не занимаются реальными инвестициями, не ведут активной деятельности и так или иначе будут вынуждены сворачивать деятельность в силу повышения прозрачности.
Кипру нужны другие клиенты и инвесторы. В этом отношении активное позиционирование себя не как низконалоговой юрисдикции, а как окна, трамплина для выхода европейских компаний на рынки Европы и мира, альтернативы для покидающих
Нидерланды в силу расторжения налогового соглашения российских групп может и должно стать направлением адаптации и продвижения своих услуг для профессионального сообщества. Такие бизнесы как IT-индустрия, онлайн/цифровые бизнесы являются быстро растущими и не всегда могут сами определить ценность Кипра как нужной для дальнейшего развития площадки. В этой сфере общение с российским бизнесом на таких платформах, как «Успешный бизнес», может стать обоюдно полезным и ценным опытом.
6AMLD
Третьего декабря 2020 года вступила в силу уже шестая Директива ЕС по борьбе с легализацией преступных доходов (6AMLD), принятая в 2018 году, однако в законодательство Кипра она пока не внедрена.
Основные изменения:
• расширение списка первичных преступлений, с включением в него киберпреступности и преступлений в экологической сфере;
• пособничество, подстрекательство к правонарушениям теперь также считаются уголовными правонарушениями.;
• срок максимального тюремного заключения увеличен до четырех лет;
• расширение объема уголовной ответственности, к которой можно привлечь юридических лиц, например, компании или партнерства;
• предписание государствам-членам ЕС признавать определенные первичные преступления, даже если они не являются нарушением закона в данной юрисдикции.
Рустам Вахитов
Партнер по международному налогообложению
Кроу Экспертиза
Лектор онлайн школы международного налогообложения
Академия БЕПС
www.carbontis.com/academybeps
1 Directive (EU) 2015/849 of the European Parliament and of the Council of 20 May 2015 on the prevention of the use of the financial system for the purposes of money laundering or terrorist financing, amending Regulation (EU) No 648/2012 of the European Parliament and of the Council, and repealing Directive 2005/60/EC of the European Parliament and of the Council and Commission Directive 2006/70/EC (Text with EEA relevance), OJ L 141, 5.6.2015, p. 73–117, as amended by Directive (EU) 2018/843 of the European Parliament and of the Council of 30 May 2018, OJ L156, 19.6.2018, p. 43-74.
2 EU policy on high-risk third countries, ec.europa.eu
