Экономический комментарий актуальных событий.
В Греции снова на правительственном уровне начались дискуссии о выходе из еврозоны и возврате к драхме. Кипрская и греческая экономика остаются тесно связанными и взаимозависимыми. Поэтому происходящее требует пристального внимания.
К НЕО-ДРАХМЕ ЧЕРЕЗ НЕО-ГРЕКСИТ
Недавно в СМИ появилось письмо, написанное группой экономистов, среди которых кипрский лауреат Нобелевской премии Христофорос Писсаридис, который в настоящее время руководит лабораторией исследования экономического роста в Санкт-Петербургском государственном университете.
Письмо написано в жанре экономического триллера. Учёные чрезвычайно скептично оценивают перспективы Греции в случае реставрации драхмы. При слабой экономике новая драхма быстро девальвирует. Депозиты в ходе конвертации потеряют больше половины своей стоимости. О займах на международных рынках капитала придётся забыть. Вероятна нехватка топлива, продовольствия и медикаментов. За пределами еврозоны и без контроля со стороны европейских институтов страна лишится последних шансов на необходимые коренные реформы экономики. В результате некогда десятая экономика Европы превратится в бедную и закрытую от остального мира резервацию с высоким уровнем коррупции и беззакония.
Похожие перспективы могли ожидать и Кипр, где в 2013 году на фоне сложных переговоров с ЕС и МВФ правые партии вбрасывали в публичное поле идеи о возврате к фунту. Примечательно, что авторы письма уверены: новая администрация США во главе с Дональдом Трампом намерена способствовать ослаблению еврозоны и ЕС, а поэтому призывают греческое правительство и население (главных адресатов обращения) к консолидации с зоной евро, а не к бегству из неё.
Факт новых дискуссий о драхме и соответствующее обращение экономистов весьма показателен. На фоне миграционных проблем, успеха правых и популистских партий, кризиса существования в целом Евросоюз находится в самом слабом состоянии за всю историю. Неудивительно, что рецидивы идей возврата к национальным валютам становятся системным явлением. В Испании идут дискуссии о песете, итальянцы ностальгируют по лире, в феврале сразу четыре политические партии сделали заявление о перспективах Italexit. Лидер «Национального фронта» Франции Марин Ле Пен призывает разрушить еврозону (евро-элемент шантажа!), а Кипр упоминает среди первых стран, которые вслед за Францией должны покинуть еврозону.
Существует немало исследований последствий выхода отдельных стран и целых групп из зоны евро. Большинство – поверхностные, но есть и очень серьезные экономические модели. Заинтересованным читателям можно порекомендовать исследование под руководством известного британского экономиста Роджера Бутла от консалтинговой компании Capital Economics.1 Несмотря на то, что докладу почти пять лет, многие прогнозы актуальны в свете сегодняшних событий. Новые-старые дискуссии о возврате национальных валют объясняются, как минимум, двумя причинами: макроэкономической и политико-психологической.
СЛОМАННЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Евро – уникальный эксперимент в экономической истории человечества. Однако за 18 лет сосуществования в единой валютной зоне европейцы все ещё не могут понять: хорошо это или не очень? Национальные элиты, подконтрольные евробюрократии, отвечают на вопрос положительно. Оппозиционные партии и рядовые граждане, особенно в странах средиземноморской периферии, уверены в обратном. Экономисты усиленно работают на оба лагеря, приводя свои аргументы за и против. У первых, конечно, возможностей больше, но вторые обращаются непосредственно к народу и находят понимание, а это всегда ценится высоко, даже в эпоху великого разочарования в демократии.
Хрестоматийные аргументы в пользу еврозоны логично смотрятся на страницах учебников по макроэкономике. Согласование кредитно-денежных политик государств, выравнивание цен в границах единого рынка, сведение к нулю затрат на транзакционные издержки (взаимные конвертации валют). За время существования зоны евро статистика чётко фиксирует и значительное снижение инфляции в ней. Сегодня экономисты опасаются скорее дефляции (на Кипре – в течение трёх последних лет), несущей с собой риски другого характера. Упоминавшаяся выше Марин Ле Пен, говоря на предвыборных митингах о том, что «там где евро, там выросли цены, налоги и безработица, уменьшились заработные платы и пенсии», весьма творчески управляется с экономической статистикой.
Кроме того, архитекторы еврозоны одним из главных позитивных следствий для стран-участниц считали возможность привлекать внешние деньги по низким ставкам. Действительно, если вы находитесь в одной валютной связке с 18 другими странами, отношение кредиторов будет иным, чем к стране-одиночке. Что бы ни говорили, общая валюта повышает уровень кредитного доверия. Вне еврозоны страны с таким высоким уровнем госдолга по отношению к ВВП, как Греция, Испания, Португалия, не смогли бы получить доступ к относительно недорогим внешним кредитам. Подвох заключается в том, что уровень задолженности не был бы таким высоким, если бы страны сохранили свои валюты. Характерный пример сложной казуистики в форме замкнутого круга в экономических дискуссиях.
Противники евро уверены, что само его существование является ошибкой, в результате которой большая часть экономического суверенитета оказалась в руках бюрократической суперструктуры (ЕС) с квазигосударственным статусом. Государств лишили возможности управлять курсом собственных валют для решения собственных задач. В частности, сознательного ослабления курса для стимулирования производителей внутри страны.
Правда, остались возможности выпуска гособлигаций для привлечения займов. Но здесь тоже не всё благополучно. Попытки финансировать текущий дефицит бюджета без валютного регулирования – спорный вопрос экономических теорий на основе неудачной практики. Вспомним, что долговой кризис в Европе в 2010-2013 годах начался с обрушения рынка греческих бондов. Этот кризис усилил позиции обеих сторон. Критики евро убеждены: если бы в странах остались собственные валюты, то справиться с трудностями было бы намного легче. Защитники указывали на то, что всему виной низкая финансовая дисциплина прогоревших стран и привычка жить не по средствам. Без единого регулятора (ЕЦБ), хоть как-то ограничивающего аппетиты, последствия такой dolce vita могли быть намного хуже.
Сослагательные наклонения не верифицируешь экономически. Дискуссии «за» или «против» евро по-прежнему актуальны. Об этом спорят на международных форумах, в социальных сетях и кипрских тавернах. Но может быть, это тот самый случай когда «нет ничего сложней простого»? По сути, вся экономика укладывается в границы треугольника деньги-бюджет-налоги. Введение евро отобрало у стран функцию валютного регулирования (деньги), оставив бюджет и налоги в руках правительств и национальных центробанков. Проблема в том, что все стороны составляют одно целое, и не могут существовать по отдельности. Экономический треугольник сломался, запустилась цепочка кризисов, в том числе, на Кипре.
Прогноз погоды для еврооптимистов неутешительный. В ближайшее десятилетие цельная трёхсторонняя экономическая политика для Европы не просматривается. О передаче двух оставшихся полномочий по бюджету и налогам в наднациональную компетенцию Брюсселя придётся забыть. По крайней мере, правые политики, отыгрывая свои карты перед избирателями, сделают всё, чтобы этого не произошло.
CТРЕССОТЕРАПИЯ ПРОТИВ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Психологическая подоплёка дискуссий о возврате к «своим деньгам» не менее интересна. Карл Маркс в свое время называл деньги «всеобщим эквивалентом», имея в виду только экономические смыслы. Но оказалось, что это аналог уверенности, спокойствия и независимости в широком смысле. Своя валюта воспринимается не только как экономическая единица, но и как символ государственной независимости, своеобразный талисман, объединяющий народ, банки и правительство.
Глобализация беспощадна к национальным государствам, особенно отстающим или вовсе выпадающим из неё. Люди испытывают тревогу перед неолиберальным фундаментализмом, страдая от экономической «свободы», как правило, оказывающейся иллюзорной и порождающей ощущение одиночества и заброшенности. Они осознают, что им продали мечту, которую они никогда не могут реализовать. Разговоры о возврате к драхме-фунту-лире-эскудо плохо обоснованы экономически. Впрочем, они стали своего рода стрессотерапией против глобализма, смягчая в сознании людей неолиберальные представления о мире как совокупности рационально-эгоистичных индивидов, управляемых из одного центра интеграции. Политики отлично понимают это. Возникает взаимный интерес: скорая психологическая помощь при приступах «невроза глобализации» в обмен на голоса избирателей.
ПОСТКАПИТАЛИЗМ – ЭТО ПРО КИПР
Пока Европа проходила через различные кризисы, а наиболее азартные политики призывали к дезертирству из еврозоны, британский журналист Пол Мейсон написал книгу про посткапитализм1, которая быстро стала экономическим бестселлером.
Легко и доступно, используя чёткий экономический анализ, автор показывает бесперспективность дальнейшего развития общества глобального капитализма – эпохи, в которой выпало жить его читателям. Перспективы будущего он видит в новой формации под условным названием «посткапитализм». Для того чтобы этот посткапитализм наступил, надо пересмотреть практику экономических отношений в пользу ряда отраслей, развивающихся по новым правилам. Зелёная энергетика, IT-технологии, (основанные на открытых программных кодах и свободном копировании файлов), инновационная и экологическая медицина, некоммерческий туризм, банки времени и wiki-технологии2 (особенно в образовании).
Такой набор не случаен, так как способен лишить преимуществ современные элиты, защищающие свободу спекулятивного капитала, низких зарплат, милитаризма, интеллектуальной собственности и углеродной энергетики. Как пишет Мейсон, плохая новость состоит в том, что эти элиты контролируют почти все правительства в мире, хорошая – в том, что они не имеют поддержки и непопулярны среди абсолютного большинства населения. Главные агенты будущих перемен,– конечно же, люди. Это – основная социальная сила, обеспечивающая переход к новому строю. Автор призывает к этому свою главную аудиторию – «самое образованное в истории человечества поколение с высоким уровнем взаимосвязи». А ещё Мейсон делает особую ставку на традиционные общества с сильными социалистическими и классовыми традициями.
Кипр упоминается в книге контекстно, вкупе с наднациональной финансовой тиранией в 2013 году («тройка» кредиторов) и изъятием вкладов «в связи с угрозой прихода к власти движений, выступающих против неолиберализма». Но при чтении «самой значимой книги про нынешнее состояние экономики и общества» (цитата из одной рецензии) возникает устойчивое ощущение, что характеристики, необходимые для перехода к посткапитализму, хорошо соотносятся со структурой и специализацией кипрской экономики. Высокий уровень образования, крепкие социальные связи, патриархальное (в хорошем смысле) общество, развитие зелёной экономики, туризма и медицины – в наличии почти весь необходимый «посткапиталистический» набор. Если прибавить социалистические традиции и политический вес соответствующих сил, популярных у населения, то можно с уверенностью сказать, что посткапитализм – это про Кипр.
Владимир Изотов
Кандидат политических наук, доцент факультета политологии МГУ им. М.В.Ломоносова
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
